Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Постоянно забываю, что другим может быть хуже чем мне.

Когда успел превратится в такую эгоистичную сволочь понятия не имею.

Старательно убеждаю себя, что ни в чем не виноват.

Помогает слабо.

Тот с кем ты решил таки не знакомится

Захлебываясь неожиданной нежностью.

Не веря растворяюсь в тебе.

Теплотой красного вина по венам безумие.

Сродняюсь со струйками этого жидкого пламени.

Наверное я ждал именно тебя.

Так давно ждал...

Сегодня очередная тусовка.

Но перед этим посещение родного дома. И снова я узнаю о себе массу нового и интересного. Удивительно, откуда моя мама знает обо мне столько всего, да еще и такого, что я сам то в первый раз слышу?...



И вот после очередной порки, с использованием всего богатого материнского арсенала слов, я отправлюсь в парк. Где кто-то ждет моего появления, а кто-то предпочел бы не видеть. Но кто их спрашивает?



В конце вечера. Когда я вернусь домой.

Ты будешь меня ждать...

И я пойму, что весь день жил воспоминанием о тебе.

И желанием вернуться.

Нет ничего лучше пятничных ночей. Впереди еще так много времени. И надо успеть: кого-то утешить, а с кем-то поссорится. Раздать кучу улыбок и обещаний. Главное не забыть потом кому и что ты обещал. Немного флирта, конечно, тоже не помешает. Сдобрить этот коктейль изрядной порцией шуток. Чуть-чуть горчинки депрессии, для терпкости вкуса. Взбить, до появления обильной эмоциональной пены. Пить со льдом одиночества. Через соломинку сомнений. Пока голова не закружится в быстро проходящем приступе любви ко всему человечеству...



От нежности этой ночи. От тепла окружающих тебя людей. От ощущения собственной кому-то нужности...



Эта ночь пьянит меня тишиной...



Спасибо.

"...люби меня,

ненавидь меня,

делай хоть что-нибудь. "(с)



Несколько долгих месяцев, тянувшихся годами, держать в руках пламя.

Позволять его рыжим лепесткам лизать пальцы и наслаждаться болью.

И променять в итоге на мелкие серые монетки равнодушия. Зато теперь

есть чем платить. И еще на память несколько уродливых шрамов.

Чтобы помнить. Чтобы больше и не пытаться. Удержать в ладонях пламя.



Вот только жаль.

Эта боль делала меня...

...живым.

Недалеко от места моей работы жила девушка. Тонкая, хрупкая до прозрачности фигурка. Темно-каштановые прямые волосы, чуть ниже плеч, иногда забранные в гладкий пучок на затылке, иногда распущенные по плечам. Огромные, шоколадно-карие глаза. Всегда со слегка обиженным выражением во взгляде из-под черных пушистых ресниц. Ничего особенного вообщем. Вот только ее улыбка... сказать,

что она завораживала, значит не сказать ничего. По настоящему искренний ее свет, оставлял надежду на то что, все же есть на свете люди ради улыбки которых стоит жить.

Иногда я встречал ее по дороге на работу. Иногда, когда усталый шел обратно. Но каждая такая встреча, это был уже не зря прожитый день. Прошло полгода, прежде чем мы первый раз заговорили. Я узнал как ее зовут. Почему столько усталости на этом прекрасном лице. Я сочувствовал ее бедам и с удовольствием слушал теплый, хрипловатый голос...

Прошел год. За это время в моей жизни многое пошло кувырком. Другие дела и проблемы заполнили меня до предела. И у меня больше не было времени на нее. Постепенно я перестал ждать даже наших коротких встреч по дороге на работу. Я больше не видел сияния ее улыбки, за темными тучами своих проблем. Она смирилась и перестала приходить ко мне. И только провожала долгим взглядом, мою торопящуюся мимо нее фигуру, когда мы встречались на дороге. Мы обменивались быстрыми, равнодушными взглядами. Дежурно. Буднично.

Потом я вообще перестал встречать ее. И окончательно забыл искренний свет ее улыбки. Оправдывая себя свойственным всем людям эгоизмом.



...Сегодня я узнал, что она умерла. Две недели назад. Шагнула вниз с крыши своего 12-ти этажного дома. Пережила краткое мгновение иллюзии полета. И разбилась оставив на сером и пыльном асфальте свет своей улыбки. Кровью.

В грязи.

А я так и не узнал о чем она мечтала. Чем жила. Только поверхность ее будней. Мне это было неинтересно. А теперь поздно.



Я не знаю зачем она сделала это. И это не важно, наверное.

Вот только...

Жаль...

Я так давно не просил, что забыл, как это делается.

Извини.



И вернись.

Пожалуйста.

Они не умеют дружить.

Их улыбки насквозь фальшивы. И сквозь безупречный пластик добродушных масок виден оскал сжатых до скрежета зубов. Они с наслаждением бьют в спину, назойливым шепотом сплетен. Они все делят на черное и белое, с легкостью меняя их местами, в зависимости от того на какой стороне они. Они рассыпают мелкий бисер лести, играют словами плетя свои липкие сети, заманивая неосторожных зыбким миражом спасения от одиночества. И каждый уверен в своей исключительности.

Они желают счастья, твердо уверенные в том, что это всего лишь иллюзия. И получив тому подтверждение, рвутся утешать, с трудом скрывая торжество своих ухмылок. Они ревниво наблюдают чужой полет, сами не способные даже оторваться от земли. И с удовольствием помогут падению, уравнивая с собой.

Вниз. С головой, в серую безликую массу.

Они эгоистичны. И прекрываясь выспренностью пустых фраз, они считают, что могут все. У них так много оправданий, они каждый день так тщательно начищают свои нимбы, что за их сиянием не видно остроты изогнутых рожек. Они отойдут в сторону, стоит лишь попытаться испачкать их безупречные одежды, красными пятнами своей боли. Они слепы, глухи и незрячи, когда что-то надо тебе. И настойчивы, когда что-то нужно им, в своей твердой уверенности, что они это центр твоей вселенной.

Их не научили дружить.

Они не умеют любить.

Их чувства поверхностны и непрочны. В стремлении хоть на мгновение раскрасить свой черно-белый мир, они готовы любить ими же сотворенный образ. Ломая и вписывая тебя в одним им известные рамки. Лишь бы чувствовать. Лишь бы жить. Даже если платить по их счетам придется тому, кого они любят. Перебирая живущих рядом как колоду давно изученных карт, они выбирают себе жертву. Чтобы сворачивать для нее горы, чтобы резать вены и плакать в подушку. И чтобы через некоторое время,

шептать "люблю" жадно оглядываясь по сторонам в поисках новой жертвы.

Их любовь похожа на заразную и навязчивую болезнь. Они не любят, они болеют любовью. Они впиваются в жертву зубами и ногтями, готовые скорее разорвать на части, чем позволить ей вырваться. Их любовь душит, и когда ты сдашься, задыхаясь от безысходности, они находят себе новую жертву. Ибо их цель вовсе не ты. Им не нужно спокойствие. Им нужно страдать и мучатся, и кричать об этом во весь голос. По другому - не интересно. И использовав тебя до конца, опустошив и вывернув наизнанку, они отбросят тебя, как ненужный хлам. Или в лучшем случае поставят на полочку в ряд с другими своими трофеями.

Их не научили любить.

Они не умеют даже ненавидеть.

Чтобы прямо в глаза. Чтобы гореть от рвущегося изнутри пламени раскаленной ненависти. Чтобы до сжатых кулаков. Они умеют лишь мелко мстить. Теша себя неумелыми и глупыми интригами. Они мнят себя игроками, со множеством тузов в рукаве. Они умеют делать больно, они лишь не умеют не бить в спину. Им проще и безопаснее пнуть ногой лежащего, чем бросить ему в лицо "ненавижу". Их ненависть также пуста и безлика, как и любовь.

Их не научили ненавидеть.



Изломанные продукты цивилизации, они больны равнодушием. Их черно-белый

мир, подпитывает иллюзорность чувств. Их жестокость рождена безразличием.

Под их яркими масками ничего нет. Пустота.



"...Я такой же как все.

Готов и резать и бить.

Совсем не вижу причин,

Чтобы себя не убить." (с)