Поездка была долгой и насыщенной. Не столько даже событиями, сколько тем, что, оставшись почти в полном одиночестве, я пытался разобраться в себе, и мне это даже, в какой-то мере, удалось. Радуйтесь, те кому это небезынтересно, я в кои то веки вполне адекватен, и даже благостно-спокоен. Не факт, что долго продлиться, но все же. А под катом мои впечатления от поездки, кому интересно, прошу
впечатления от поездки... Над Онежским озером по утрам висит, ворохом мельчайших брызг, дымка жемчужно-серого тумана. Он стелется по воде, заслоняя берега, и кажется, будто это теплоход стоит на месте, а из молочно-белой пелены навстречу ему выплывают острова. Каким-то чудом уклоняются от почти неминуемого столкновения и величественно-спокойно двигаются дальше, равнодушно принимая странника, пришедшего в этот край погостить. А потом вдруг становится ясно и светло, и солнце осторожно заглядывает в глаза, будто просит прощения за прошлую неприветливость. Тут пахнет древесиной, и запах этот почти незаметным теплом оседает в легких. А еще пахнет луговыми цветами и медом. И звонкие напевы колокола гармонируют с тишиной настолько, что их принимаешь как данность, и не ищешь взглядом источник. Отсюда не хочется уезжать...
... Ладожское озеро агрессивно и совсем не спокойно. Оно бьется волнами в днище корабля, настойчиво подталкивая к изгибам любой вытекающей из его вод реки, стремясь избавится от слишком яркого, разноцветного, словно леденец, пришельца, как от совсем не подобающего украшения для почти черных, строгих его волн. На земле здесь тяжело дышится, даже воздух скорбно замирает в легких. Гудит звоном колоколов, отголоски которого, еще долго и болезненно отмирают внутри грудной клетки. Здесь больше крестов и скитов, чем людей. И неулыбчивые экскурсоводы кажутся порождением этой земли, с их меланхоличным спокойствием и отрешенностью от мира. Здесь ты не гость, а незваный и нежданный враг, к которому относятся с опаской. Отсюда хочется уехать, только ступив первый шаг на щербатые камни побережья...
... И еще Свирь, конечно. Полноводная и безумно красивая река, изгибающаяся так часто и так неожиданно, что будь я капитаном, по ночам часто просыпался бы в страхе, что забыл про очередной ее поворот, и этот грохот за окном, не очередной пьяненький пассажир, навернувшийся с трапа, а скрежет дна по мели. С борта вода кажется маняще теплой, но действительность разочаровывает, кончики пальцев замерзают слишком быстро, чтобы можно было рискнуть искупаться в ее иллюзорно радушных водах. И не забыть бы про ночное небо, искрящееся всеми оттенками серого. Неровное и размытое, как неуверенно растушеванный графит на холсте. Местами проплешины почти белесого, местами чернильно-черного, оно кажется нарисованным и нереально прекрасным. А еще были шлюзы и будто игрушечные деревеньки на берегах, всего и не упомнишь. Остались фотографии и, конечно, воспоминания.
Еще вернусь, быть может, не зря же улетело вниз, в солнечно-голубые складки волн, серебристой, крошечной рыбинкой, одно из моих колечек. Разве это не хорошая примета?..
И еще, я знаю, кому хотел бы показать эти места, и от осознания этого мне тепло.